– Попробуйте «Boucheron», – улыбчивая девочка-консультант протянула брюнетке витой стеклянный перстень с крышкой в виде голубого топаза. – Их придумал ювелир, этот тон вечен, как драгоценности…
– Ах! – высокая «шпилька» подвернулась, затейливый флакончик с хрустальным звоном разбился, и маслянистая желтая жидкость выплеснулась брюнетке на ноги. Она растерянно наклонилась, будто вдыхая тяжелый дурманящий запах. Француз наконец улыбнулся и быстро сделал очередной снимок.
Через полчаса я был покрыт двумя десятками утонченных мужских ароматов, созданных лучшими парфюмерами мира. Самое трудное – сделать выбор. Но не для меня. Я без колебаний выбрал «212» – свежий и изысканный, в строгом, под сталь, цилиндре с магнитной пробкой, безупречном и пугающем, как бомба террориста.
– Сеньору маленький флакон или большой? – спросила продавщица и отрабатывающая свои комиссионные Марина добросовестно перевела.
– В этом пятьдесят миллилитров, в этом сто, – от себя добавила Марина. – А стоит он всего на девять евро дороже.
Я, конечно, купил большой – другой мне просто не подходил. Выйдя на улицу, я сразу почувствовал, что нечто изменилось. Встречные женщины поворачивали ко мне напряженные лица, их ноздри раздувались, в глазах вспыхивали искры, и острые первобытные инстинкты прокалывали тесную оболочку цивилизованности. Я чувствовал, как наливаются возбуждением их соски, как набухают желанием их влагалища, и мускусный запах естественных выделений вплетается в причудливую мозаику искусственных ароматов, созданных Армани, Гуччи и Шанель. Женщины непроизвольно собирались вокруг меня, как собаки вокруг шашлычника, нет, более требовательно и угрожающе – как волки вокруг одинокого теленка. Вначале они сдерживались, оставаясь в рамках приличия, но постепенно чудовищное напряжение, как царская водка, разъедало сдерживающие плоть оковы нравственности. Они все теснее обступали меня, будто случайно трогали одежду, ловили за руки, толкали тугими бедрами, их носы, бессовестно вытянувшись, втягивали молекулы ароматов с моей кожи, а горячие языки будто невзначай обжигали ее короткими влажными касаниями. Эти контакты становились все теснее и настойчивей и ясно было, что через несколько минут случится неизбежное…
Да, именно так написала бы на моем месте упомянутая Леной несчастная нимфоманка с заурядной внешностью и незаурядным самомнением, болезненно мечтающая о славе куртизанки мирового масштаба. На самом деле я просто оказался в довольно плотной толпе, женщины и правда касались меня разными частями тела, а встречная симпатичная испанка действительно стрельнула в меня напряженным взглядом, и в карих глазах метнулся двусмысленный огонек. Все остальное можно додумать в меру фантазии и подсознательных комплексов.
Сзади меня толкнули, или «какая-то незнакомка прижалась всем телом, обжигая лопатки раскаленными грудями». Я обернулся.
– Пардон! Ах, это вы? – Лена, как ледокол, рассекала толпу, увлекая за собой все семейство. – Вы по магазинам или в термальный комплекс?
Марина предложила группе три часа свободного времени и два варианта его проведения. Большинство соотечественников склонялись к первому, я – ко второму.
– Еще не решил. Но знаю точно, что хорошо выпью.
Лена принужденно улыбнулась, а обогнав меня, озабоченно сказала мужу:
– Главное, чтобы не блевал в автобусе.
Глава 3
Центральная улица блистала чистотой, лаком автомобилей и шикарными витринами сотен универсамов, магазинов и магазинчиков. Как будто находилась в Париже, Мадриде, Берлине, новой Москве или другой европейской столице, а не в крохотном городке, затерянном в Пиренеях на высоте тысячи метров. «Два мира, две судьбы», – писали советские идеологи под снимками парижского клошара и московского академика. Это точно. Тут даже аэропорт есть. Я вспомнил, как выглядит главная улица Тырныауза, и опять ощутил угрызения совести.
Термальный комплекс имел вид остро вытянутой вверх прозрачной пирамиды. В киоске внизу я за шесть евро купил красные плавки, переоделся, запер шкафчик с любимой цифрой пять на дверце, надел ключ на запястье и зашел в хорошо освещенный солнцем просторный высокий зал. Над огромным бассейном с синей водой на разных уровнях возвышались четыре белые чаши джакузи, по периметру каждой били десятки фонтанчиков. Загорелые мужчины и женщины расслабленно лежали в чашах, вяло бултыхались в бассейне. Знакомых лиц, по-моему, не было. У прозрачной, как в оранжерее, стены стояли белые шезлонги. Я посидел в одном, привыкая к душноватой атмосфере и осматриваясь, потом спрятал под полотенце ключ, поплавал немного, по белой винтовой лестнице с золотыми перилами прямо из теплой воды поднялся в джакузи, понежился в бурлящих пузырьках и действительно ощутил телесное расслабление. С каким удовольствием я бы провел здесь все три часа, потом вернулся в автобус и прожил еще два оплаченных дня в «Камбриллс Принцесс», валяясь на золотом песке и ныряя в ласковые волны с пляшущими у берега золотинками слюды… Но у меня было много дел. Только бы не произошло каких-либо неожиданностей.
Я вернулся к шезлонгу, с замиранием сердца развернул полотенце… Все в порядке – ключ был на месте. Именно тот, который нужен.
Таблички в коридоре указывали направления: гидромассаж, сауна, шейпинг… Я нашел парикмахерскую, сел в кресло.
– Побрейте мне голову и сбрейте усы, – на испанском сказал я.
Средних лет андоррец в кипенно-белом халате и с густой копной черных, стоящих дыбом волос заметно удивился.
– Что побрить?
– Побрейте мне голову и сбрейте усы, – повторил я по-каталански, чем удивил его еще больше. На самом деле ничего удивительного в этом не было: я свободно говорил на восьми языках и мог объясниться еще на двенадцати. Иногда на языке страны пребывания я писал статьи в местные газеты. Как правило, они посвящались дружбе с Россией.
Потом я пошел в солярий. Через пять минут ровный загар покрывал лицо и череп, как будто на них никогда не росли волосы. В лифте я поднялся на смотровую площадку. У мощных подзорных труб никого не было. Я бегло осмотрел живописные окрестности: суровые горы, под стать им вросшие в склоны старинные дома из грубого камня, круглые и квадратные башни церквей и замков. Современные здания имели более веселый вид и заметно оживляли пейзаж. Внизу, у входа в пирамиду был разбит прекрасный парк с ухоженными деревьями и коротко подстриженным зеленым газоном. На скамейках отдыхали распаренные в термальных водах люди.
Из комплекса вышел человек, похожий на меня до процедуры бритья. Очень похожий. Около пятидесяти лет, рост сто семьдесят семь, наметившийся животик, зачесанные на пробор волосы, изрядно тронутые сединой, седоватые усы. Благородное лицо интеллигента, которому если и приходилось совершать дурные поступки, то они не отразились на внешности. На человеке была моя одежда, в кармане лежал мой паспорт, в руках он держал полиэтиленовый пакет с моим джемпером и купленным одеколоном «212». Конечно, если придирчиво присматриваться, то можно найти различия: он на сантиметр выше и на четыре килограмма тяжелее, у него другой голос и седина сделана искусственно. Но сейчас он выпил сто граммов виски для запаха и умело изображает опьянение, а в автобусе будет спать, сдвинув на лицо кепку с противосолнечным козырьком. Так что вряд ли кто-то сумеет разобраться в таких тонкостях. Потом он будет два дня наслаждаться жизнью в четырехзвездном отеле, где я умышленно не заводил близких знакомств, и на золотом пляже, знакомства на котором столь же приятны, сколь и скоротечны. Счастливец!
Черт, что это?! Похожий на меня человек ничком повалился на землю и остался неподвижно лежать на чистой асфальтовой дорожке. К нему подбежали две женщины, начали тормошить, пытались поднять… Но расплывающееся на спине темное пятно убеждало в том, что все усилия бесполезны. Его застрелили! Скорее всего, из снайперской винтовки или из пистолета с глушителем. Словом, как обычно…
Меня бросило в жар, кровь молотками застучала в висках, тело обмякло. Я втравил Марка в это дело! Плевая работа, хороший заработок, никакой опасности, обычная перестраховка… Так оно и было. По крайней мере, я думал, что так оно и было. О моей поездке знали только Патроков и Иван, никакой необходимости в конспиративных предосторожностях не имелось. Но меня не зря называли хитрой скотиной – я всегда исповедовал принцип: лучше перестраховаться, чем на всю жизнь сесть в тюрьму или стать жертвой несчастного случая! Тридцать лет стажа разведработы без провалов и серьезных проблем подтвердили правильность такой позиции.